"Как быть с Россией?" - европейский вопрос

Парламентские выборы в России прошли, страсти вокруг их результатов немного улеглись, никаких "оранжевых революций", как и ожидалось, не произошло. Действенность митингов оппозиции, при всей их массовости, была довольно грамотно нейтрализована правительством, которое не стало их запрещать, и тем самым, сумело избежать прямой конфронтации в обществе. В Европе, где с пристальным вниманием следили за процессами, происходящими у ее главного экспортера энергоресурсов, важного экономического и политического партнера, начинают подводить некоторые итоги и анализировать новые российские реалии.

В этом контексте интерес представляет статья эксперта немецкого общества внешней политики (DGAP), доктора Штефана Майстера, который анализирует перспективы сотрудничества между Россией и ЕС в контексте прошедших парламентских выборов, а также причины некоторых новых тенденций в российском обществе. Особый подтекст статье придает тот факт, что DGAP - эта структура, подконтрольная немецкому МИДу и выполняет функции "мозгового центра". Естественно, что аналитические труды этой организации не носят характер директивы, но, без сомнения, играют свою роль в формировании общей внешнеполитической линии Германии, являющейся ключевым игроком в ЕС.

Итак, один из основных тезисов Майстера заключается в том, что "после думских выборов российское правительство будет пытаться уменьшившееся согласие внутри страны компенсировать конфронтационным внешнеполитическим курсом. С ЕС возникнут конфликты по поводу общих соседей, с США - по поводу противоракетной обороны".

Усиление протестных настроений в российских массах, которые вылились в митинги и демонстрации недовольных, эксперт ставит, в том числе, "в заслугу" Дмитрию Медведеву: "…Главным результатом президентства Дмитрия Медведева стало возникновение в обществе противовеса нынешнему политическому истеблишменту. Медведев способствовал открытию публичного дискурса и ослабил давление на СМИ. Эта политика была частью кампании Медведева по модернизации, и должна была компенсировать отчуждение между элитой и населением. Тем не менее это послабление имело собственную динамику, которую российское руководство более не в состоянии было контролировать. Общественные дискурсы проходят все более бесконтрольно в критических СМИ интернете. Там говорится о коррупции, дается информация o недостатках региональных органов управления, провалах властей в кризисных ситуациях, и открыто критикуется система", - отмечает Майстер. Однако главным толчком, по мнению немецкого эксперта, послужила объявленная правящим тандемом планируемая "рокировка" между премьер-министром и президентом во время президентских выборов в следующем году.

Далее политолог обосновывает свои опасения о неизбежном ужесточении внешнеполитического курса России, причины чего надо будет искать на внутриполитической арене: "Российское руководство будет пытаться уравновесить утрату доверия среди населения более жестким курсом против Запада. Российская внешняя политика последние 15 лет всегда использовалась для того, чтобы компенсировать дефицит демократии и отсутствие участия населения (в реальном управлении страной, – прим.ред.). Провозгласив создание Евразийского союза до 2015 года в начале октября 2011-го года, Владимир Путин открыл центральное поле для конфликта с Евросоюзом. Приоритетом его третьего президентства будет усиленная политическая и экономическая интеграция постсоветского пространства. Это явный вызов “Восточному партнерству» и запланированному договору о свободной торговле между ЕС и Украиной. Даже несмотря на то, что Путин отказался от идеи восстановления СССР, он верит, что сможет использовать текущее ослабление ЕС для того, чтобы более тесно привязать соседей к России. Так население подвергнется внушению о внешней силе и привлекательности России, и отвлечется от внутренних проблем.

Другим конфликтным участком станет американский противоракетный щит в Европе, который строится без кооперации с Россией. Во время посещения недавно построенной РЛС в Калининградской области в конце ноября 2011 года Дмитрий Медведев сказал: "Открытие этой станции является ответом на развертывание ПPО в Европе, и будут предприняты дальнейшие контрмеры" с российской стороны. Этим визитом на военный объект на внешней границе ЕС Медведев пытается, с одной стороны, улучшить свой "мягкий" имидж жесткими словами. С другой стороны, в очередной раз становится ясно, что эксклав Калининград со стороны российского руководства рассматривается не как "тестовый случай" для кооперации с ЕС, а как инструмент для угроз во времена внутриполитических кризисов. Эта военная риторика должна пониматься так, как есть: никакой фактической агрессии, но попытка грозными словами вернуть одобрение российского населения. За этим не кроется никакая внешнеполитическая стратегия", - заключает Майстер.

Но в ожидаемом ужесточении внешнеполитического курса России, а также инициативы создания Евразийского союза, Майстер не видит непосредственно угрозы для влияния ЕС на постсоветском пространстве: "Даже если ЕС переживает финансовый кризис и кризис доверия, это еще не означает, что авторитет России на постсоветском пространстве возрос. Наоборот, провал "управляемой модернизации" при президенте Медведеве является препятствием для будущей внешнеполитической релевантности России. Если руководство в Кремле не будет заинтересовано в том, чтобы побороть коррупцию, внедрить принципы правового государства, обуздать демографический кризис, модернизировать инфраструктуру, систему образования и науки, то у него не будет также и ресурсов, чтобы быть релевантным фактором в международной политике. Одновременно с этим, конфронтационный внешнеполитический курс российского правительства (по причине указанной нехватки легитимности) усложнит привлечение России к разрешению международных кризисных ситуаций, например, в случае с Ираном или Сирией", - отмечает политолог.

В конце своей статьи Майстер рекомендует европейским правительствам исходить из того, что российское руководство неспособно к модернизации и демократизации, и сконцентрировать свое внимание на прямом диалоге с гражданским обществом и населением России, важность которых в качестве партнеров по диалогу должна быть не меньшей, чем у правящей российской элиты.

К сожалению, в своей статье автор не раскрыл основные направления того диалога, который будет необходимо вести с "гражданским обществом" и "населением" страны. Ясно одно: Европа чувствительна даже к малейшему ветру перемен в настроениях в российском обществе, и с абсолютной уверенностью можно говорить о том, что в самое ближайшее время усилится работа с альтернативными политическими силами внутри РФ. Почти наверняка можно сказать, что инструменты влияния европейцев будут задействованы уже на президентских выборах в мае 2012 года. На наш взгляд, причина "ужесточения внешнеполитической риторики", о которой пишет европейский эксперт, если таковая будет иметь место, кроется не только в растущей поляризации внутри самого российского общества. В определенной степени ее обусловливает и желание зарубежных стран "перебить ставки" и продвинуть собственные интересы через альтернативные механизмы, которыми и являются "прямой диалог с гражданским обществом и населением".

В то же время очевидно, что такой «прямой диалог с гражданским обществом» почти наверняка вызовет обеспокоенность и возмущение в Кремле. Особенно если контакты ЕС с «альтернативными политическими силами» будут опережать работу с официальным правительством. Более того, как бы ни ласкали слух европейцев на фоне несбывшихся прогнозов о повторении в России едва ли не «арабской весны» обещания активизировать диалог с гражданским обществом, очевидно, что о поставках нефти и газа, визовых вопросах, безопасности Калининграда, стран Балтии и польского Гданьска надо говорить с Кремлем, а не с НПО. С активистами же гражданского общества можно обсуждать идеи и способы активизации работы этого самого гражданского общества.

Ясно и другое. Несмотря на стремление немецкого политолога сфокусировать внимание на российской оппозиции и НПО, основную массу протестующих составили не активисты «Яблока» или того самого «гражданского общества», а люди, ранее никоим образом в политике не задействованные. Это, пожалуй, единственное, что на самом деле роднит Болотную площадь в Москве с каирским Тахриром – отсутствие четкой политической структуры, которую можно было бы назвать организатором акций протеста. А тогда уже понятно, что решать насущные вопросы сотрудничества с Россией Евросоюзу придется все-таки с Кремлем.