Российско-иранское «настороженное партнерство» - 3

Продолжение. Начало см. http://www.vestikavkaza.ru/analytics/ekonomika/22274.html и http://www.vestikavkaza.ru/analytics/politika/22111.html. В нынешней сложной международной обстановке, которая обусловлена воздействием огромного количества факторов, Россия прекрасно понимает стратегическое значение Исламской Республики Иран, а также то, что все болевые точки региона, так или иначе, сопряжены с Ираном. Исходя из этого, сохранение партнерских отношений с Тегераном – одно из условий существенного влияния Москвы на всем Большом Ближнем Востоке. Вместе с тем, российско-иранским отношениям в сфере политики и безопасности присуща определенная противоречивость. С одной стороны, в период 1990-х годов Иран был традиционным политическим партнером России в сдерживании суннитских, ваххабитских радикальных группировок, в первую очередь на Северном Кавказе, недопущении изоляции Армении, мирном урегулировании в Таджикистане. Помимо этого, Тегеран активно помогал в свержении режима талибов в Афганистане. В 2000-е годы Москве в целом удалось восстановить свое влияние на Северном Кавказе и в Центральной Азии, что несколько уменьшило потребность в российско-иранском партнерстве. Однако и сейчас Россия и Иран придерживаются общего мнения о недопустимости вмешательства в региональные дела Кавказа и Центральной Азии со стороны западных держав, готовы совместно бороться против афганского наркотрафика и исламского экстремизма, а также выступают против военного присутствия НАТО в Каспийском регионе. С другой стороны, приверженность нынешнего руководства ИРИ к ортодоксальной «хомейнистской» идеологии, поддержка им радикальных исламистских группировок и провокационная антизападная и антиизраильская политика, на фоне нерешенности региональных проблем, усугубляют ситуацию в сфере международной безопасности вблизи от стратегически важных для РФ регионов Кавказа и Центральной Азии. Причем, ввиду территориальной близости любой вооруженный конфликт с Ираном может привести к дестабилизации ситуации вначале на Южном, а затем и на Северном Кавказе. При этом следует учитывать, что население каждой из расположенных здесь республик на порядок меньше населения Ирана, а на территории Азербайджана проживает порядка миллиона внутренних беженцев из Нагорного Карабаха. Серьезные основания для беспокойства вызывают у Москвы также ядерные и ракетные программы ИРИ. Во-первых, реализуемая Ираном программа по обогащению урана экономически плохо обоснована, так как единственный в стране энергетический реактор предполагается полностью обеспечивать российским ядерным топливом. Осуществление же планов по созданию других энергетических мощностей или продаже за рубеж производимого ядерного топлива никак не подтверждается практическими действиями. В этих условиях международное сообщество имеет право критично рассматривать мирную направленность иранской ядерной программы, особенно с учетом имевшей место ранее и, возможно, продолжающейся тайной деятельностью в этой сфере. Во-вторых, параллельно с ядерной достаточно быстрыми темпами реализуется иранская ракетная программа. Опасность этого очевидна с учетом досягаемости южных регионов России, в которых проживает более 20 млн человек, включая Волгоградскую и Астраханскую области, для современных иранских баллистических ракет «Шехаб-3». С учетом вышеизложенного современные российско-иранские отношения можно охарактеризовать как «настороженное партнерство». Это термин был удачно введен известным российским востоковедом-иранистом Владимиром Сажиным в статье «Иранский узел». «Настороженное партнерство» наших стран проявляется и в ядерной области. В частности, для России недопустимо, если Иран будет накапливать запасы оружейного урана и плутония, прекратит взаимоотношения с МАГАТЭ, выйдет из Договора о нераспространении ядерного оружия и станет очередным де-факто ядерным государством. Поэтому РФ выступает против создания ИРИ полного ядерного топливного цикла как возможной научно-технологической основы для создания ядерного оружия, а также считает необходимым сохранение инспекции иранских ядерных объектов со стороны МАГАТЭ и возобновление действия на иранской территории Дополнительного протокола (1997 г.) к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий. В тоже время, большинство российских экспертов считает, что руководство ИРИ еще не приняло политического решения о создании ядерного оружия. В частности, такой позиции придерживается академик Евгений Примаков. По его мнению, иранцы хотят пойти по японской модели, то есть достичь такого научно-технологического уровня, который позволит, в случае необходимости, создать ядерное оружие в течение нескольких месяцев. Однако Россию крайне беспокоит, что нерешенность иранской проблемы может привести к так называемому «ядерному домино», когда вслед за ИРИ ядерное оружие создадут Турция, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские эмираты, Египет, Алжир, Сирия и некоторые другие государства. Вместе с тем, Москва выступает против введения санкций и принятия решений, в том числе, силового характера, вне рамок Совета Безопасности ООН. А сами санкции считает целесообразным соизмерять с реальной угрозой. В противном случае решение иранской ядерной проблемы может иметь катастрофические последствия, в первую очередь, для всех близлежащих стран. В последнее время позиции РФ и стран Запада по иранской ядерной проблеме еще более сблизились. По результатам российско-американской встречи на высшем уровне, которая состоялась 23 сентября 2009 года в Нью-Йорке, президент Дмитрий Медведев сообщил: «Что касается санкций в отношении Ирана, то позиция России здесь проста: санкции редко приводят к продуктивному варианту, но в отдельных случаях их использование является неизбежным, но это проблема выбора». Тем не менее, Дмитрий Медведев считает необходимым помочь Ирану принять правильное решение по ядерной программе: «Наша задача – создать систему стимулов, позволяющую решить проблему использования мирной ядерной энергии с одной стороны, и не допустить создание ядерных вооружений – с другой стороны». Москва считает, что международному сообществу необходимо продолжить переговоры с иранским руководством, по-видимому, расширяя спектр обсуждаемых проблем. При этом нужно учитывать существенное влияние Тегерана на решение иракской, афганской, палестинской и других региональных проблем. Для России добрососедские отношения с Ираном являются важным фактором регионального сотрудничества. Подтверждением этого служит факт того, что РФ проголосовала против проекта резолюции ООН, призывающей власти Ирана прекратить преследование политических оппонентов. Указанный проект уже принят 20 ноября 2009 года в профильном комитете Генеральной Ассамблеи ООН. В резолюции высказана озабоченность по поводу серьезных нарушений в области прав человека в Иране, зарегистрированных после состоявшихся в июне президентских выборов. Следует признать, что в период с июня 2009 года произошло существенное ухудшение российско-иранских отношений. Первый толчок к этому был дан в середине июня прошлого года, когда в ИРИ прошли президентские выборы. Ситуация складывалась так, что Махмуд Ахмадинежад, опираясь на мощный административный ресурс, относительно легко побеждал на втором туре. Но консерваторы хотели убедительной победы, поэтому они пошли на грубую фальсификацию итогов выборов. В результате возникли массовые беспорядки, которые были жестоко подавлены со стороны действующей власти. Спустя несколько дней в Екатеринбурге состоялся саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), наблюдателем которой является ИРИ. Приняв участие в работе саммита, президент Махмуд Ахмадинежад поставил российскую сторону в сложное положение, вынудив, по сути, признать его победу в избирательной компании, что сразу подставило Москву под сильный огонь критики со стороны иранской оппозиции. И российское руководство пошло на это, предполагая в дальнейшем доверительный характер взаимоотношений, особенно в таких чувствительных сферах, как торговля оружием и атомная энергетика. Следующее негативное событие произошло в конце сентября 2009 года, когда президент Дмитрий Медведев узнал от своего американского коллеги о тайном строительстве вблизи священного для шиитов иранского города Кум нового завода по обогащению урана. Строительство такого ядерного объекта можно было оправдать с военной точки зрения ввиду возможности израильского ракетно-бомбового удара по аналогичному объекту в Натанзе. Но это полностью подрывало доверие к иранской ядерной программе со стороны России, которая в течение долгого времени не только спасала ИРИ от введенная жестких («травмирующих») санкций со стороны Совета Безопасности ООН, но и продолжала сотрудничать с Ираном в области атомной энергетики, несмотря на мощное давление со стороны Запада. Ухудшающуюся ситуацию в российско-иранских отношениях можно было бы исправить в октябре ввиду согласия «шестерки» международных посредников на прямые многосторонние переговоры с ИРИ. Но в ответ международное сообщество ожидало получить согласие Тегерана на пакет предложений по дообогащению иранского НОУ за границей. По-видимому, в то время Москва рассчитывала активизировать с Тегераном военно-техническое сотрудничество, что могло привести к поставке в Иран пяти дивизионов зенитных ракетных систем среднего и дальнего радиуса действия «С-300 ПМУ-1». Согласие иранского руководства на вывоз существенной части накопленных запасов ядерных материалов создавало благоприятный международный фон и ту атмосферу доверия, которая для РФ была крайне необходима. Однако ИРИ стала уклоняться от реализации достаточно выгодной ей сделки с целью сохранения столь значительных запасов НОУ на собственной территории, что в случае их дообогащения, если исходить из 1,5 тонн на октябрь 2009 года, можно было получить свыше 60 кг урана оружейного качества (для производства одной ядерной бомбы достаточно 25 кг такого материала). А в мае 2010 года Тегеран высказал явное недоверие не только Парижу, но и Москве, согласившись вывезти на «ответственное хранение» под контролем МАГАТЭ НОУ не на российскую территорию, а в Турцию. Напряженность в российско-иранских отношениях еще более усилилась в декабре 2009 года. Именно тогда президент Махмуд Ахмадинежад сделал достаточно провокационное заявление, проинформировав о своем намерении написать Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну письмо с требованием выплаты компенсаций Ирану за убытки, нанесенные другими странами во время Второй мировой войны. Одновременно он поручил своей администрации оценить принесенный государству ущерб со стороны государств антигитлеровской коалиции: Советского Союза, США и Великобритании. Не стоит сомневаться, что это означало выставление финансовых претензий не только Вашингтону и Лондону, но и Москве. Неоднократное обсуждение иранским руководством аналогичных вопросов в связи с переносом сроков завершения строительства атомной электростанции в Бушере или поставки ЗРК «С-300 ПМУ-1» лишь подтверждает это. Следующее знаковое событие, которое можно расценить как свидетельство определенного «похолодания» взаимоотношений между Москвой и Тегераном, произошло 19 января 2010 года. В этот день иранские власти, сославшись на несвоевременную подачу соответствующей заявки, запретили следовавшему в Бахрейн российскому транспортному самолету, на борту которого находился истребитель Су-27СКМ (модернизированная экспортная версия базовой модели), пролет над собственной территорией. В результате под угрозой срыва оказалось участие российского истребителя в авиасалоне Bahrain International Airshow 2010 (BIAS-2010). К вечеру того же дня также неожиданно требуемое разрешение было получено. Но наиболее вызывающие события произошли в начале июня текущего года. Тогда вице-президент ИРИ по правовым и парламентским делам Мохаммад Реза Миртаджеддини, в ответ на поддержку со стороны Москвы новых международных санкций против Ирана, в интервью иранскому информационному агентству «Мехр» заявил, что «Россия заплатит за то, что пошла по стопам американцев, и ее решение, без сомнения, вызовет всеобщее осуждение». По мнению известного российского эксперта Владимира Сажина, подобный тон неприемлем в международных отношениях и свидетельствует только об одном - иранское руководство расписывается в своем бессилии. Предупреждение российскому руководству было передано и через Раджаба Сафарова, генерального директора Центра изучения современного Ирана. Раджаб Сафаров считает, что Запад пытается установить в ИРИ проамериканский режим, который будет проводить антироссийскую внешнюю политику. Абсурдность последнего очевидна ввиду реализуемой Вашингтоном «перезагрузки» отношений с Москвой. Во время Международной конференции по мерам доверия в Азии, которая прошла 8 июня 2010 года в Стамбуле, президент Махмуд Ахмадинежад проинформировал, что Иран выйдет из переговоров по ядерной программе, если Совет Безопасности ООН одобрит направленную против ИРИ резолюцию. Он также призвал бывшего там премьер-министра Владимира Путина к максимальной осторожности и предложил России сделать все от нее зависящее, чтобы не оказаться на стороне врагов Ирана. Это был откровенный шантаж или даже предъявленный Москве ультиматум. В ответ российское руководство проявило выдержку и не подалось на очередную иранскую провокацию. Высказавшись, что международные санкции не должны быть избыточными и не должны ставить «иранский народ в какое-то ложное положение, которое поставило бы барьеры на пути развития мирной атомной энергетики», Владимир Путин призвал Махмуда Ахмадинежада быть «более коммуникабельным в отношении с мировым сообществом». Таким образом, «похолодание» российско-иранских отношений все более набирает свою силу. Оно является логическим следствием как наблюдавшегося ранее «настороженного» партнерства, так и крайне неуступчивой, а порой явно провокационной политики нынешнего иранского руководства. Будущее наших отношений не внушает особого оптимизма, учитывая достаточно жесткую позицию по иранской ядерной проблеме генерального директора МАГАТЭ Юкия Амано, сохраняющуюся поддержку Тегераном таких радикальных исламистких организаций, как ливанская группировка «Хезболла», палестинские движения «ХАМАС» и «Исламский джихад», а также далеко не всегда позитивную роль Ирана при решении иракской, афганской, ливанской и йеменской проблем. Ситуация еще более усугубляется за счет отсутствия между нашими государствами прочной экономической базы и негативного восприятия Москвы со стороны иранской оппозиции. Тем не менее, географическая близость наших государств, исторические и культурные связи и обилие общих проблем неизбежно приведут в некотором будущем к восстановлению между РФ и ИРИ полноформатных партнерских отношений. Во всяком случае, в это очень бы хотелось верить.

Евсеев Владимир Валерьевич, кандидат технических наук, ученый секретарь Координационного совета РАН по прогнозированию. Специально для ВК

Читайте нас в

Дзен Новости Telegram