Вестник Кавказа

КАДЫРОВ ПРЕТЕНДУЕТ НА НОВУЮ РОЛЬ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

Мария Сидельникова

О последних событиях вокруг Ингушетии – главный редактор ВК Алексей Власов

- Как будет развиваться ситуации в Ингушетии, учитывая последние заявления ингушской оппозиции и Рамзана Кадырова?

- Сегодня мы видим попытки оппозиционных сил противопоставить окружению раненого президента Ингушетии Конгресс оппозиционных сил, который хочет привести к власти Руслана Аушева. Как мне кажется, эта идея явно не способствует стабилизации в и без того непростой обстановке после покушения на президента Ингушетии. С другой стороны, ряд экспертов указывает на то, что фигура Аушева категорически неприемлема для нынешней российской власти и, если будут сделаны попытки давления на нынешнее руководство Ингушетии, то федеральный центр готов, что называется, и власть употребить. Но я все же думаю, что это крайний сценарий, и Москва постарается разрулить ситуацию за счет местных ресурсов.
Любопытна и последняя информация из региона. Как сообщила радиостанция «Эхо Москвы» со ссылкой на заявление группировки «Риядус Салихийн», размещенное на одном из интернет-сайтов, ответственность за теракт взяли на себя боевики «Имарата Кавказ» Доки Умарова. Рамзан Кадыров отреагировал сразу, заявив, что власти Чечни не будут ставить вопрос о новой амнистии для членов незаконных вооруженных формирований. Процитирую: "Операции против бандитов будут носить непрерывный характер и продолжаться до их полной ликвидации".
Такая интересная информационная связка.

- Насколько заявления Кадырова о том, что Чечня и ее руководство готовы способствовать восстановлению конституционного порядка в Ингушетии, помогут примирению враждующих сил?

- Кадыров при всей своей внешней горячности никогда не совершает поступков и не делает заявлений, которые не были бы системно просчитаны. Он прекрасно понимает, что часть ингушской элиты категорически не приемлет вмешательство со стороны Чечни. С другой стороны Чечня - новый бренд российской политики на Северном Кавказе, особенно после завершения режима КТО. Позиционируя Кадырова как эффективного менеджера, Кремль доказывает, что выбрал верный курс опоры на местные силы, борьбу с деструктивными элементами (боевиками, ваххабитским подпольем) используя сильных региональных лидеров, каковым Кадыров, безусловно, стал.
В Ингушетии (в силу серьезного противостояния кланов и борьбы между официальной Назранью и оппозицией) такого сильного лидера пока нет. Кадыров показывает и соседям по Северному Кавказу, и Кремлю, что готов выступить как фигура, стабилизирующая ситуацию не только в Чечне, но и в Ингушетии, а, вероятно, этот контекст можно рассматривать даже шире. Поэтому в любом случае, если это заявление в Кремле не согласовано, то все равно оно обращено к федеральному центру. Кадыров претендует на новую роль, более значимое место не только в Чечне, но и в целом на Северном Кавказе. Я считаю, что это очень серьезное заявление, последствия которого нельзя недооценивать.

- Однако остаются нерешенными вопросы, связанные с клановыми противоречиями в Ингушетии. Они носят идеологический характер? Можно ли говорить, что это действительно борьба между оппозицией и властью в классическом понимании? Или же за этим противостоянием стоят другие, скрытые механизмы?

- Говорить о клановой борьбе на Северном Кавказе в столь коротком интервью, дело достаточно непростое. В нескольких словах можно лишь сказать, что противостояние кланов определяет и вектор отношений по линии власти и оппозиции. Если речь идет о власти, то это чаще всего представители одного или нескольких дружественных кланов. Соответственно их традиционные противники находятся в оппозиции. Создать бесклановое, объединенное политическое пространство в большинстве северокавказских республик пока не получается.
И в Ингушетии, как мне кажется, этот конфликт существует в наиболее острой, открытой и публичной форме. А ведь власть это и деньги, и доступ к федеральным дотациям, и прямые политические связи с Москвой.
Мгновенно один или несколько, находящихся у власти кланов получает системные преимущества перед противниками. Конечно, если этот конфликтогенный потенциал каким-то образом не микшируется хотя бы элементарным доступом оппозиции к управлению республикой и ресурсам, то есть нет консенсуса элит, то нарыв рано или поздно вскроется, что в Ингушетии и произошло.
Поэтому необходимы очень серьезные системные перемены, основой которых должна стать более обдуманная, более взвешенная социально-экономическая политика в республике как со стороны местной политической элиты, так и со стороны федерального центра.

27530 просмотров