Виктор Озеров: "В законе о противодействии терроризму ряд моментов нужно уточнить"

Гость программы "Трибуна" Виктор Озеров, председатель комитета Совета Федерации по обороне и безопасности, сенатор от Хабаровского края.

- Недавно в Ингушетии прошло выездное заседание вашего комитета. Какие проблемы там рассматривались?

- Для нашего комитета стало хорошей традицией проводить выездные заседания за пределами Москвы. Мы побывали во всех военных округах, на флотах, во всех федеральных округах России, проехали от Калининграда до Сахалина, от Мурманска до Ингушетии. Наша задача – мониторинг правоприменительных практик, законов, которые одобряет Совет Федерации. Из каждой такой поездки мы привозим значительный эмпирический материал, который используем при совершенствовании законодательства РФ, как аргументы и факты, когда выстраиваем диалоги с соответствующими министерствами, правительством РФ в целом, с администрацией президента. На примере Республики Ингушетия мы хотели посмотреть, как реализуется закон о противодействии терроризму. Актуальность этого закона не вызывает сомнений ни у кого. В общей системе противодействия терроризму, которая выстроена в нашей стране, начиная от Национального террористического комитета, федеральных органов исполнительной власти, на которые возложена обязанность противодействовать терроризму, важную роль играют и антитеррористические комиссии субъектов федерации. Каждый человек живет в конкретном селе, районе, городе, республике, именно там он хочет чувствовать себя, свою семью в безопасности. В истории нашей родины нам пришлось заплатить высокую цену за террористические действия на Северном Кавказе, где воевали боевики не только из разных регионов, в том числе из Прибалтики, они и из других регионов...

- Сейчас в «Исламском государстве» воюют представители более 50 стран.

- Опасность террористической угрозы для РФ очень велика, в частности с учетом географической близости в Сирии, Ближнему Востоку. Приостановка вывода войск США и других участников коалиции из Афганистана не снимает угрозу «Талибана».

На заседании в Ингушетии мы хотели посмотреть, как люди живут, как они себя чувствуют, как органы государственной власти Республики Ингушетия работают в плане противодействия терроризму. Я не первый раз на Кавказе, и могу сравнить наше выездное заседание с тем, которое было в 2008 году. Тогда по всей территории республики можно было увидеть представителей органов правопорядка и спецслужб с автоматами охраняли. Теперь мы проехали почти всю территорию, вернулись через Владикавказ в Магас - везде люди себя чувствуют в безопасности. Этого удалось достичь путем целенаправленной работы главы республики, Народного собрания, правоохранительных органов, гражданского общества. В Ингушетии принят конституционный закон, где конкретизированы права и обязанности служб по противодействую терроризму. В структуре безопасности президента создан специальный отдел по борьбе с идеологий экстремизма и терроризма. Органам местного самоуправления Национальный антитеррористический комитет тоже направил свои рекомендации.

Мы увидели и ряд моментов, которые в законе о противодействии терроризму нужно уточнить. Например, сегодня приостановление работы сайтов террористической и экстремисткой направленности до судебного решения предоставлено только генпрокурору и его заместителю. Зампрокурора по Северному Кавказу Иван Иванович Седаруков принимал участие в нашем заседании и поддержал мнение, что нужно предоставить это право и прокурорам субъектов федерации. Если на сайте идет призыв к боевикам собраться там-то и тогда-то, то можно потерять время, как связываешь с генеральным прокурором или его замом. Думаю, в ближайшее время мы с этой инициативой от комитета выйдем в Госдуму.

Интересный опыт в Ингушетии – номер мобильного телефона Юнус-Бека Евкурова известен всем в республике. Пока мы вместе с ним передвигались, ему постоянно поступали сообщения, звонки, в том числе и антитеррористической направленности.

Заслуживает внимания также созданная в администрации главы республики Комиссия по адаптации к мирной жизни граждан, которые были участниками бандформирований. После нашего отъезда был найден большой схрон, и первая информация, которая позволила предотвратить теракт, прошла как раз через эту комиссию.

Если суммировать результаты работы руководства Ингушетии, федеральных органов исполнительной власти, которые находятся в республике, то я бы охарактеризовал тремя моментами – комплексный подход, работа на опережение и индивидуальный подход к реализации этой задачи.

Главное, что мы вынесли с этой поездки, - сейчас люди, живущие в Ингушетии, увидели, что мы действительно единая Россия, что у нас проблемы общие, у нас общая радость и общее горе.

- Российская операция в Сирии постоянно подвергается критике Запада. Недавно США приняли решение отправить в Сирию ограниченный контингент военных советников - 50 человек. Зачем нужны эти 50 человек в Сирии у так называемой умеренной оппозиции? Что они могут привнести в расстановку сил в Сирии? Или их можно рассматривать как своеобразный гарант безопасности оппозиции, которую она собирается консультировать?

- Во-первых, эти критики сами не выдерживают никакой критики в отношении нанесения ударов нашей военной авиацией. Мы же уже сколько раз говорили - если мы не туда стреляем, назовите цели, по которым надо наносить удары. Не называют! Мы им говорим - назовите территории, где, с вашей точки зрения, находится умеренная оппозиция и мирные граждане, и мы не будем наносить по ним удары. Тоже не называют! Никто еще не представил доказательной базы для того, чтобы обвинить вооруженные силы или РФ в целом. У них нет таких сведений.

Что касается американцев, то с законодательной точки зрения направление этих 50 военнослужащих на территорию Сирии нарушает нормы международного права. Американцы, приглашая Россию создать единую антитеррористическую коалицию, будут затягивать этот процесс, как наши коллеги по антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны. Второй фронт откроется тогда, когда будет все ясно.

Американцы пытаются не только умеренной оппозиции, но и сирийскому народу продемонстрировать свое присутствие. Но американцы всегда высаживаются там, где есть нефтяные скважины, чтобы, когда война закончится, объявить там о своем присутствии. Мы все это проходили уже в истории Второй мировой. Если уже захвачен плацдарм, то на него всегда могут высадиться тысячи военнослужащих. Поэтому мы поддерживаем требования сирийского руководства о том, что происходящее в Сирии должно соответствовать духу и букве международного права.

- В начале ноября Петр Порошенко подписал указ о том, что в украинской армии могут служить иностранцы и лица без гражданства. На ваш взгляд, зачем нужен Киеву иностранный легион?

- Российским законодательством тоже предусмотрено прохождение службы солдат и сержантов иностранных граждан. Тем, кто проходит такую службу, мы даем возможность в ускоренном порядке получать российское гражданство. Лиц без гражданства мы в этой части не воспринимаем.

На инициативу Порошенко можно было бы не обращать внимания, если бы не тот сброд, в том числе из частных военных компаний, который уже повоевал на юго-востоке Украины. Этот закон можно назвать операцией прикрытия - чтобы никто не упрекал Порошенко в том, что на территории Украины есть воинские части или военные группировки, которые подчиняются то ли бывшему губернатору Коломойскому, то ли еще каким-то олигархам, мол, якобы теперь все они в единой армии.

Боюсь, первыми, кто будет призван по этому закону, станут иностранные военные инструкторы, которые будут легализированы внутри украинской армии. Я готов буду признать свою ошибку, если это будет не так.

- В России идет осенний призыв. Много ли уклонистов, и каково физическое состояние молодых людей?

- Мы должны призвать этой осенью 147 100 человек. С учетом плана строительства Вооруженных сил РФ, к 2020 году мы должны иметь в составе наших ВС общую численность 1 млн 220 тысяч офицерского состава, 500 тыс. контрактников, а также 280 тыс. военнослужащих по призыву. Сегодня чуть больше 300 тыс. проходит службу по призыву. Сокращение контингента срочников дает возможность не вылавливать призывников, а наоборот отбирать.

В этом смысле здоровье военнослужащих улучшается, повышается годность к прохождению военной службы.

Что касается уклонистов, то надо работать и кнутом и пряником. Это конституционная обязанность, и те, кто честно ее исполняет, должны получать льготы, преимущества. С другой стороны, мы должны предъявлять требования если не уголовного законодательства, то морально-политического плана к тем, кто уклонился от прохождения военной службы.

Положительную роль сыграл закон о том, что те, кто без уважительных причин не служил в армии, не имеет права занимать государственные и муниципальные должности в течение пяти лет.

Мы создали гибкую систему для тех, кто проходит обучение в высшей школе. Теперь мы даем возможность за время обучения получить звание сержанта запаса или офицера запаса. Многие из тех, кто оканчивает вуз, хотели бы работать по специальности, а не идти в армию. Мы остаться без подготовленного контингента и призывали на службу до 27 лет.

Совокупность законодательных мер приводит к тому, что осенью прошлого года было где-то 280 тыс. уклонистов, а весной эта цифра снизилась уже на треть. Думаю, осенью она еще будет еще меньше.

Вопрос еще в том, кого мы называем уклонистами. Тех, кому мы не вручили призывные документы, повестку. Но если мы не вручили, значит, у нас нет никаких возможностей доказать это в суде и привлечь к ответственности отказников.

Поэтому надо менять само отношение к армии. Имидж, условия организации боевой подготовки, спортивные соревнования - танковый биатлон, авиадартс, - привлекают молодежь к службе. Думаю, что недалек тот день, когда девушки не будут проявлять интереса к молодым людям, не служившим в армии.

- Год назад прошел первый после длительного перерыва призыв чеченской молодежи в ряды Вооруженных сил РФ. Как показали себя чеченские призывники?

- У нас нет таких статистических данных о том, как проходят службу граждане различных национальностей. Отношение к армии формируется с помощью всех ребят – русских, чеченцев, украинцев, которые живут здесь у нас в России и являются гражданами РФ. А что, вы слышали, что какие-то были проблемы с ними?

- Нет.

- И я не слышал! Значит, эти ребята также проходят службу, как и другие граждане Российской Федерации. Надо ли уделять столько внимания вопросу? Можно еще спросить откуда призван солдат, а кто по национальности – чеченец, нанаец, эвенк или русский, какая разница. Я как председатель комитета бываю на всех (и на закрытых) заседаниях, и на коллегиях в министерстве обороны. Ни разу, могу вас заверить, за этот год не стоял вопрос о том, что призыв ребят из Чеченской республики внес какой-то дискомфорт в тот отлаженный ритм жизни и боевой учебы наших вооруженных сил, который был там два года назад.

Продолжение следует