Владислав Флярковский: "Это очень по-кавказски, помнить о тех, кто был раньше тебя"

У нас в гостях телеведущий Владислав Флярковский.

- Здравствуйте, Владислав. Первый вопрос по традиции "Вестника Кавказа": когда вы последний раз были на Кавказе и чем эта поездка вам запомнилась?

- Последний раз на Кавказе я был 20-21 апреля. Совсем недавно. Был в Грозном. С Грозным меня связывает многое из того, что случилось в моем детстве. В Грозном я отдыхал у бабушки с дедушкой. И это было в 1960-е. Там похоронен мой дед, и я давно хотел поехать туда, чтобы найти его могилу. Я знал кладбище, я помнил о нем, я легко нашел его, но не нашел могилу, потому что там ничего уже нельзя найти на этом кладбище. Маленькое христианское кладбище, все сплошь покрыто крестами, сваренными из металлических труб. Только поэтому они и уцелели, их не сожгла война. Я провел два дня в поисках. Я просто ходил по этой территории, ковырял носком ботинка землю, потому что думал, что попадется, может быть, какая-то табличка, и там будут разборчивые слова - никаких слов, никаких букв, никаких надписей почти не осталось на всем этом кладбище. Я насчитал пять или шесть воронок от авиационных бомб - метров шесть-десять, глубиной два-три метра, это яма от авиационной бомбы и очень много небольших воронок от минометных снарядов, скорее всего.
Так что на второй день я уже совершенно отчаявшийся все равно туда приехал, меня принимали мои коллеги с местного телевидения, они меня туда привозили и увозили. Второй день я ходил по кладбищу, и вслух разговаривал. В надежде просто на то, что дед меня услышит и будет знать, что я здесь, что я тут был, что я искал. Я, может быть, несколько раз прошел мимо его могилы. Но там уже нет никаких опознавательных знаков.
Простите, что я наш разговор начинаю с такой мрачной темы, но я думаю, что она созвучна вашей журналистской задаче. Если вы рассказываете о Кавказе, то вполне уместно будет сказать, что для любого человека, который вырос на Кавказе, - а я вырос в Баку, - могу с уверенностью утверждать, что атмосфера этих земель такова, что она не дает тебе забывать, пренебречь прошлым. И слава тебе Господи, что в Баку есть кладбище, которое в порядке. И там другие бабушка с дедушкой лежат, и я там бываю, на их могиле. Не приехать, пренебречь - невозможно.

- Это очень по-кавказки.

- Очень по-кавказски: помнить о том, что было вчера, о тех, кто был раньше тебя, кто сделал тебя, и обязательно к нему вернуться, даже если он умер сорок лет назад.

- Владислав, мне кажется, что многие телезрители считают вас коренным москвичом или, по крайней мере, уроженцем Питера...

- Почему?

- Такой образ у вас.

- Ну, вообще я в Москве живу с 1970 года. В Баку прошло только мое детство, отрочество.

- Детство - наверное, самый важный период в нашей жизни. Как вы знаете, у нас лица кавказской национальности с немного другого плана людьми ассоциируются.

- И лицо бакинской национальности.

- И вот каким вам этот город запомнился? Что главным в этом городе для вас остается?

- Главное - многоликость. Если судить строго, это очень некавказское явление, невосточное, немусульманское. Курбан Саид был такой писатель, в 1930-е написал книгу "Али и Нино". Там у него один из героев, грузин, рассуждает, что все люди на земле делятся в переносном смысле на степняков и на лесовиков. Степняки - они же пустынники, это люди Востока. Их природа заключается в том, что горячий ветер и песок пьянят их, и для них есть одна идея, один лик, одно лицо, одна истина, которая их переполняет, и они отдают за нее жизнь. А лесовики, поскольку лес многолик, у него много вопросов. В пустыне в степи нет вопросов. Там одна истина, а у лесовиков их много. Я, строго говоря, лесовик. Все-таки Баку - он немного лесной город. Там деревьев не так много, но вы понимаете, что это переносный смысл.
Это город сложный. Я был в восточных городах - в Каире, я был в Секторе Газа, в городе Хевроне, он больше арабский, чем еврейский, в некоторых других. Они действительно восточные, мусульманские города. Баку не такой. Баку многоликий и сложный, там архитектура разных стилей, что, кстати, формировало мои вкусы, тренировало мой взгляд 13 лет жизни. За это я ему очень благодарен. Я именно городу, именно его облику обязан многим. И если бы я вырос в другом городе, конечно, я был бы другим. Такой вот город Баку. Отвечая на ваш вопрос, я, прежде всего, мог бы сказать многоликий, сложный, непростой. Во всех смыслах. Хотя очень одноцветный, в смысле колорита. Он очень похож на Иерусалим, где я много позже, в 1990-е годы, работал три года...

- Старый город?

- Старый город, но и вообще кварталы, построенные за пределами старого города в первой половине XX века. Весь город построен из камня, который по цвету мне всегда напоминал Баку. Плоскостями свои напоминал Баку, тротуарами, цветом серой желтизны или желтой серости, не знаю, как точнее сказать. Они по цвету похожи друг на друга - Баку и Иерусалим. Вот мне судьба как улыбалась. Три года жизни в другом городе... он мне стал тоже родной. Я тоже туда стремлюсь, не так сильно как в Баку, все-таки не родина, хотя может быть историческая родина в каком-то смысле, потому что у меня есть еврейские корни. В нашем бакинском дворе евреев было много, и азербайджанцев, разумеется, много, и русских.

- Это же национальность – бакинец. А теперь я перехожу к Израилю. Вы в одном из интервью сказали, что за три года на машине накрутили 90 тыс. км.

- Да. Это исторический факт, я это не сочиняю, правда. С нуля начал, потому что машина была новая. А когда я ее сдавал, на спидометре было 91 тысяча с копейками.

- Учитывая небольшую территорию Израиля, вы, наверное, каждый метр проехали не один раз? То есть Израиль, наверное, знаете, не хуже чем родной Баку?

- Хвастать не стану, но прилично знаю. Когда я туда приезжаю, то ориентируюсь везде и всюду. Хотя со скоростью света меняется вся страна, но Иерусалим очень мало меняется. Там появились новые эстакады, более современные здания, но при этом он стал намного более религиозным городом, чем был тогда, почти 20 лет назад.

- Это две цивилизации в Израиле, как вы говорили. Москва - это тоже город, в котором сталкивается много цивилизаций. Нам очень важно этот опыт учитывать. И мы, наверное, перейдем на проблему терроризма, потому что для Израиля она очень актуальна, но как-то она так решается, что и туристов меньше не становится и жить там безопасно.

- Чеченцы к этому стремятся сейчас, они, кстати, сотрудничают со службой безопасности Израиля. Мне ребята рассказывали в Грозном, что они учатся у них, и их даже хвалят за то, что многое у них получается.
В 2003 году, когда мне исполнилось 45 лет, я получил обычный наш внутренний российский, общегражданский паспорт. И с этим паспортом я летал из Калининграда, Сочи, Кирова, Нижнего Новгорода, Иркутска, Екатеринбурга, где я только не был! Часто приходилось показывать паспорт. И вот лечу я в Грозный три недели назад. Прилетаю, выполняю все, что планировал. Лечу обратно, предъявляю в аэропорту паспорт. Девочка в хиджабе, сотрудница аэропорта, мне говорит: "У вас нет печати! Ваш паспорт недействителен". Представляете? Одиннадцать лет я его везде носил, смотрю: действительно, печати нет, только стоит "М.П.". "Простите, - говорит, - я должна проконсультироваться". Уходит. Я начинаю волноваться, но вторая мысль: "Как же у них поставлена служба безопасности!" 11 лет никто не обратил внимания на то, что печати нет, а девочка обратила внимание. Это мне напомнило то, как работает служба безопасности в Израиле. Они по глазам читают. Они фантастически работают. Однажды, когда я вылетал из Израиля, а у меня был полный чемодан вещей, но из них три вещи были мне подарены. Я, естественно, врал, говорил, что это не подарок, но она вынимала именно те вещи, которые мне были подарены, вещи и спрашивала "Это не подарок?"

- Это какой-то талант.

- Нюх! Вот чеченцы сейчас приходят к этому, и ощущение безопасности было невероятное у меня. Я возвращаюсь к вашему первому вопросу о впечатлениях от моей поездки в Грозный. Одно из самых сильных впечатлений - вот эта девочка, которая сказала: "Ваш паспорт - недействителен!"

- Да это много о чем говорит, и особенно, характеризует ту территорию, на которой была война. Знаете, после бесланской трагедии, - я сам родом из Беслана, - я тоже самое предлагал землякам, но, к сожалению, не до моих советов им было. Но ведь израильский опыт действительно очень серьезен в этом плане. Мы, наверное, вас позовем на программу, чтобы вы специально подробно рассказали...

- Как я боролся с терроризмом?

- Как вы помогали бороться с терроризмом израильским спецслужбам.

- Как израильские спецслужбы меня учили, как нужно бороться с терроризмом. Демонстрировали мне, и всему миру, как нужно бороться с терроризмом. Вот о чем я могу рассказать. Как они на двух вертолетах ночью перелетели границу с Сирией. Потом выползли два броневичка, и на них они подъехали к небольшому поселку. Мустафу Дирани – одного из лидеров "Хезболлы" - взяли так, что он из-под подушки пистолет не успел вынуть, и перевезли его на территорию Израиля. И массу еще всякого можно сказать о том, как работает антитеррор.

- Не хотели бы вы вернуться в политическую журналистику?

- Нет, не хочу. Следующий вопрос.

- Я думаю, если хотели бы, то вернулись.

- Хороший ответ. Если хотел бы, давно вернулся. Спасибо за подсказку.

- Меня интересует особенности канала "Культура". Вы имеете возможность в своей новостной программе рассказать, допустим, иностранцам о том, как прожила Россия день, но иначе, чем это может сделать информационная служба федерального общественно-политического канала? Вы такую цель преследуете? Или вас интересуют только культурные события?

- Ответить на ваш вопрос можно довольно просто: телеканал "Культура" собственно для этого и создавался, чтобы наиболее подробно, детально, глубоко говорить о том, что в других СМИ звучит в течение двух минут в конце выпуска новостей или вообще не звучит. А если идет трансляция, например, концерта, то это должен быть какой-то невероятный концерт, в котором поют Монсеррат Кабалье и покойная Мария Каллас, воскресшая. Вот тогда это покажут. А на канале "Культура" вы увидите всё: и архив Марии Каллас, и Монсеррат Кабалье, и любой концерт любой звезды оперной, балетной, эстрадной, джазовой, какой угодно. Вы увидите ретроспективу фильмов Фассбиндера или какого-нибудь из выдающихся авторов подряд несколько вечеров. На каком канале вы это еще можете увидеть? Выдающиеся образцы искусства, наши отечественные, каждый день в огромном количестве, в концентрированном виде, так будет лучше, наверное. Нет ни необходимости, ни смысла в том, чтобы представлять на телеканале "Культура" общую картину жизни. Это уже довольно сложная, довольно яркая картина – то, что дает канал "Культура". Собственно говоря, телеканал "Культура" существует, на мой взгляд, для того, чтобы напоминать людям о том, что человек сложнее. Человек гораздо сложнее, чем нам может показаться, чем сторонник левой идеи или правой идеи.

- И сама Россия на вашем телеканале, мне кажется, более на себя похожа, чем на общественно-политических, на которых много мифов.

- Мы получаем не поверхностный портрет России, когда смотрим канал "Культура" от начала до конца.

- В этой студии мы часто задаем гостям вопрос: "А какие телепрограммы смотрите, какие телеканалы?" Почти все отвечают: "Канал "Культура"". Может быть, на улице если бы мы спрашивали, такой бы не получили результат, может быть, там сериалы больше любят, но качество телезрителей, я так полагаю, у вас хорошее.

- На первом месте.

- Да. А как с количеством дело? С численностью, точнее.

- Вопрос, строго говоря, не ко мне, а к руководителям канала и всего холдинга, частью которого является телеканал "Культура". Мы ведь часть холдинга: это "Россия 1", "Россия 2", "Россия К", "Россия 24", "Спорт 1", "Спорт 2". Я получаю, как многие сотрудники, телеканала и всего холдинга ежедневные отчеты о том, сколько зрителей смотрели ту или иную программу, канал в целом, и несколько каналов в сравнении друг с другом. Действительно, показатели у телеканала "Культура" относительно невысокие. И я даже подозреваю, что люди, которых вы спрашиваете, они вам говорят: "Конечно, канал "Культура"!", - часть из них лукавит. То есть я думаю, что они не смотрят телеканал "Культура", но в том, что они вам так отвечают, есть некоторая…

- Они хотят смотреть.

- Им хочется, чтобы про них думали, что они смотрят телеканал "Культура".

- Это уже статус.

- Это тоже можно поставить в плюс телеканалу "Культура", что у него такая хорошая репутация, что он так работает, что все-таки действительно телеканал достоин того, чтобы его смотреть с утра до вечера. Новости, даже очень качественные, яркие новости, которые делаются на телеканале "Россия 24", мои родные "Вести", в которых я вырос, но смотреть их весь день – это сложно. Ты получаешь информацию, ты должен какое-то время отдышаться. Любой другой телеканал, любого жанра передачи, ток-шоу всевозможные, после каждого ток-шоу, даже высококачественного с журналистской точки зрения, хочется отдышаться.

- Такое увидишь и услышишь, бывает…

- Канал "Культура" - это уникальное явление в этом смысле. Вы можете смотреть его от начала и до конца. Он ни к чему вас не принуждает. Он ни в чем вас не убеждает. Он о чем-то вам напоминает, а именно о том, что я сказал, что человек сложный, что человек умеет сделать красиво, что человек – это существо мыслящее. И вы смотрите от начала до конца передачи разного жанра. Там тоже есть ток-шоу, там тоже есть информация, мы делаем новости, там тоже есть учебные программы, можно учить английский язык. А тут вам рассказывают про историю Крыма, а здесь археология, а потом история Генриха VIII, а потом что происходит в Гоголь-центре и вообще в современной культуре. А потом трансляция какого-то спектакля – балетного или драматического, включая те, которые вы уже никогда не увидите, потому что это театр, спектакль ушел, его больше нет, а канал "Культура" находит запись и ее показывает.
Документальный фильм. Кинопоказ на телеканале "Культура" вообще фантастический, вообще потрясающий. А есть и история, есть и этническая тема, всё есть.
И в этот же день может быть на канале "Культура" фильм о конце света – случится он или не случится, и если да, то почему и как. Очень много разных материалов.

- Это жизнь. Как представитель "Культуры" посоветуйте нашим зрителям, как вообще часто надо ходить человеку в театры. Минимальное количество раз в месяц, чтобы не отстать от жизни.

- Я понимаю вас. Видите ли, я всегда считал, что культуру невозможно дозировать. Культура это не пилюля. Бескультурного человека нельзя положить в стационар, подавать ему культуру в качестве пилюли регулярно, и он выздоровеет. Не выздоровеет. А люди, которые нуждаются в том, чтобы питаться культурой, больше ходить, смотреть, слушать, читать, они как-то сами регулируют для себя это. Невозможно определить. Кто-то любит, например, театр, терпеть не может кино. Это его выбор. Он любит живое искусство. Он любит дыхание. Он любит, чтобы искусство дышало. А в кино оно не дышит, там попкорн хрустит под ухом. Тут невозможно сказать, сколько надо ходить. Просто надо.

- Но ходить надо.

- Да, желательно, конечно. И все усилия нашего государства направлены на то, чтобы расширять прокатную сеть, кинотеатров больше открывать, даже в самых мелких городах, театры даже в небольших городах. Женя Миронов и его друзья придумали фестиваль театров малых городов. Они находят где-то в глубинке мастеров, актеров, режиссеров, везут их в Москву и публично на всю страну награждают. Вот это надо делать. Это поддерживать. Напоминать, что искусство есть везде, в каждой точке. Ну, хоть в бубен где-то бьют, и за этими ударам в бубен что-то стоит, какая-то богатая, сложная культура этого народа, эвенков, например. Напоминать об этом. Канал "Культура", кстати, тоже этим занимается, напоминает об уникальных местах.

- Да, это к тому вопросу о жизни в России.

- Напоминать. А говорить людям: "Так, ты сходил сегодня в театр? Так, ты почему уже целый месяц не был в театре?" - смешно.

- А ведь в советское время так некоторые и делали. Культпоходы.

- И мы знаем, чем это закончилось.

- Видимо, не то смотрели, не те спектакли. Вот, у вас сегодня рабочий вечер, я знаю. А если бы был выходной, куда бы вы пошли? В театр, на выставку, в кино?

- Поскольку я работаю на телеканале "Культура", у меня есть преимущество перед другими людьми, перед публикой в целом, потому что в течение всей недели я подробно сообщаю о различных событиях. Об открытии выставок, о премьерах спектаклей, о выходе в прокат каких-то фильмов. И я уже знаю, куда можно в принципе пойти. И я просто выбираю, приходится жертвовать, потому что всюду не получается успеть, просто выбираю из имеющегося. Я ведь сообразую свои действия в данном случае не с тем, чем я занимаюсь, а с тем, в чем я нуждаюсь. Хочется мне в кино, ничего не могу поделать, хочу в кино, пошел и посмотрел. Я сейчас готовлю себя к тому, что, может быть, все-таки пойти и посмотреть "Трудно быть богом", я до сих пор не видел фильм. Столько уже прочел и услышал.

- Он заслуживает… Большая критика.

- Но я очень хорошо знаю книгу, и я видел все фильмы Германа. Эту книгу мы даже читали на "Эхо Москвы". Это было в 2000 году, по-моему. По ролям на "Эхо Москвы" записывали. Такая была радиопостановка, чего на радио вообще, по-моему, уже нет. Но есть такой опыт. Радио "Культура" только сейчас появилось, там читаются произведения. Такой телевизионный театр, то, чем всю свою жизнь занимался Александр Шерель на радио. Радиотеатр. Это еще можно послушать. Так вот, "Трудно быть богом" я читал, у меня была роль Дона Ребе, старого мерзавца, страдающего геморроем, который устроил там всю эту пакость. Но вот пойти фильм смотреть… Не знаю, пойду ли. Нет, конечно, я его, наверное, увижу, поскольку последний фильм Германа, который остался мною не увиденным.

- Владислав, давайте поговорим о молодых журналистах. Я думаю, что есть среди них такая категория людей, которые мечтают быть Флярковским.

- Вы знаете, что многие мечтают?

- А вы кем мечтали быть, когда были в их возрасте?

- Я не мечтал ни на кого быть похожим. Я мечтал сделать хорошую журналистскую карьеру, поехать за границу, работать где-нибудь на Западе, много путешествовать. Журналистика – это не первая профессия, которую я себе выбирал. Я хотел быть и архитектором, и кинооператором, но пришлось стать журналистом, и я стал им с удовольствием. Именно в расчете на то, что буду много ездить, путешествовать, видеть, смотреть вокруг, мир. Это было мое единственное желание. Быть для этого на кого-то похожим? На кого? На Фарида Сейфуль-Мулюкова? На Владимира Яковлевича Цветова, покойного, с которым я успел пообщаться, подружить? На Александра Бовина, с которым я поработал на Ближнем Востоке, потому что он был в это время послом, когда я был собкором? Нет. Кумиров у меня не было. Собственно говоря, я к этому призываю и сейчас нынешних молодых – не пытаться следовать кому-то и уж тем более не подражать, не стараться быть похожим. Я думаю, что в журналистике, в телевизионной особенно, потому что твое лицо на экране, самая выигрышная позиция – позиция непохожести, оригинальности. Быть самим собой, и чтобы тебя узнавали, ждали, любили. Для этого ты должен быть не похож ни на кого. Я считаю, что есть два главных недостатка у современных молодых журналистов (я имею в виду, моложе меня, я себя стариком еще пока не считаю). Первый недостаток – это похожесть друг на друга. Как сказал один из моих студентов, встретишь в толпе - не отличишь. И второй недостаток, можно было бы это назвать самонадеянностью, но я тоже был самонадеянный, когда мне было от 20 до 30 лет, я начинал работу в молодежной редакции Центрального телевидения, вот уж мы были самонадеянные, это мало не покажется!

- Это смотрелось! Драйв!

- Но я говорю даже не о самонадеянности, а неспособности сомневаться. Абсолютная неспособность сомневаться в том, что все так, как есть, все так, как написано, что эта фамилия точно такая, что он не соврал, и так далее. Масса ситуаций в журналистике, это такая профессия. Ты получаешь море информации, вал, ты должен из нее выбрать что-то, что соответствует реальности. И начинается выбор. А правильно ли я выбрал? А, может быть, он врет? А, может быть, вот это правда? И поэтому я никогда не считал, что журналист должен все знать. Никто не может все знать. Я не встречал журналистов энциклопедических знаний. Я вообще людей энциклопедических знаний назвал бы немного. Это невозможно – обо всём всё. И журналисты, которые делают ошибки в эфире, в газетах, их можно упрекнуть не в том, что они этого не знают, а в том, что они не попытались узнать. Они не усомнились в том, что это правильно. А это не мужчина, а женщина. А это не в карты, а в домино. И не сто долларов, а десять рублей. Проверь. Спроси, уточни, полистай, зайди в поисковик. Этого не делается. Всё красиво, быстро, лихо и очень похоже. Учитесь сомневаться, господа!

- Формула успеха молодежи какой может быть?

- Не самоуверенность, не самонадеянность, но уверенность, бесстрашие, способность сомневаться. И я думаю, что все-таки базовое, какое-то нормативное, базовое гуманитарное образование у журналиста должно быть. Желательно еще в современных условиях, как мне кажется, специальная подготовка по той части, в которой ты намерен работать, или уже работаешь. Я очень страдал, когда я попал на Ближний Восток, что у меня не было специальной востоковедческой подготовки. Я начинал с нуля. Я всё открывал для себя сам. Я людям открывал одновременно с собой всё, что происходило на Ближнем Востоке. Я только наслышался каких-то стереотипов, этого информационного «дерьма». Я совершенно не был готов, и было очень тяжело. Специальная подготовка – это тоже очень важно в современной жизни. И не пытаться заниматься всем на свете. Невозможно сегодня сделать репортаж о веерном отключении электроэнергии, а завтра о премьере в театре оперы и балета. Надо заниматься чем-то одним. Это предпосылка для успеха.

- Вы еще увлекались и увлекаетесь фотографией?

- Это так. Но сейчас фотографией увлекаются все. Уже анекдоты на эту тему есть: «Знаешь, я больше не фотограф, я теперь хирург, я скальпель купил».

- Думаю, что фотография, которой вы занимались - с увеличителями в темноте, маски руками накладывали на фотобумагу, она тоже в вас творчество воспитывала. Спасибо большое за участие в нашей программе. И я, пользуясь своей возможностью ведущего, попрошу у вас обещание еще к нам прийти, более подробно рассказать, в том числе и об Израиле, и о фотографии, и о многом другом.

- Об Израиле это надо три передачи.

- И это замечательно! Всего Вам доброго! До новых встреч!

- Счастливо! Удачи!