Шамиль Алиев: "Мир управляется процессами, которые находятся вне пределов познания"

Профессор прикладной математики, почетный академик Российской Академии космонавтики, доктор технических наук и заслуженный деятель науки и техники, советник председателя правительства Дагестана по науке и ВПК Шамиль Алиев с 1980-х годов занимает должность главного инженера по научно-исследовательской работе и главного конструктора САПР на Каспийском заводе "Дагдизель". Сегодня он также руководит Центром прикладных технологий при Минэкономики Дагестана, председательствует в правлении Института прикладных программ и моделей при Ассоциации содействия Международному центру научной культуры. "Вестнику Кавказа" Шамиль Алиев рассказал о детях, истории, поэзии и философии.

- Сотрудничает ли "Дагдизель" с другими предприятиями?

- "Дагдизель" с советских времен был головным предприятием. Таким он остается и по сей день, сотрудничая с Ракетно-тактической корпорацией в Москве, заводом Гидроприбор и другими предприятиями, которые связаны с изготовлением тех или иных частей. К нам приезжает много гостей, очень важных и знающих технику. Мою лабораторию посещал Николай Патрушев, почти все главнокомандующие Военно-морским флотом. 

Еще в советские времена окончательная сборка проходила у нас, потом шли испытания в Феодосии и других местах. Сегодня на заводе продолжает формироваться новое научное направление – математизированная форма отношений между заказчиком и исполнителем. Важно, чтобы опытное производство и эскизные варианты торпед не занимали много времени. Кроме того, сегодня развивается научное направление, связанное с разработкой энциклопедии торпед. До сих пор никто в мире не систематизировал знания по торпедному оружию в единое целое. У нас впервые появился девятитомник, а сейчас готовятся десятый и одиннадцатый тома. Когда наука и техника развиваются в сотрудничестве, эффект очень большой. Энциклопедия "Торпедное оружие" была задумана почти 15 лет назад, но были сомнения в своевременности этой идеи. Тогда я сказал: ”Давайте сделаем так, в горах живут: каждый готов умереть сегодня, но иметь надежду жить еще как минимум сто лет”. Вот-вот выйдет десятый том, подготовленный вашим покорным слугой.

Еще обучаясь в Кораблестроительном университете, я впитал основные идеи великих людей. Я всегда влюбляюсь в старые задачи, ведь в них есть новые ветви. В десятом томе я начал собирать задачи, которые составляют мою "походку", связанную с моим внутренним временем, внутренним ощущением.

- Вы много внимания уделяете работе с молодежью разных возрастов. Как вам удается найти к ним подход?

- Я сам вырос, набивая синяки, входя в заблуждения, делая промахи. У меня есть огромная тетрадь - 40 тысяч листов, где указаны мои промахи. Это 5 мегабайт. Разные люди, в том числе американцы, просили меня продать ее. Я отвечал, что и сам не знаю, что там местами написано. Просто у меня была склонность влюбляться в свои ошибки до тех пор, пока они не исчезнут. При этом я надоедал всем в Ленинграде, будучи студентом и аспирантом, у меня вечно были какие-то идеи, и я не хотел делать как все.

Детей надо ориентировать. Я твердо уверен в том, что школа - не место, где приобретают знания. Это место, где развиваются способности. Я все время донимал себя и других вопросами "зачем" и "откуда". Теперь я провожу семинары в Курчатовском центре, в центре Алферова, в Кораблестроительном центре, где апробирую идеи, которые не описаны в книгах. Так я поймал "звездный кайф", поняв, что детям это по душе. Я стал ездить по городам, в Санкт-Петербурге, в Лондоне, в Шанхае, в Москве всматривался в детские лица и умирал от чувства наслаждения из-за того, что мне удается привить ребятам страсть к знаниям до такой степени, чтобы они ощутили высший разум. Я считаю, что жизнь дана для радости. Идея, которая воплощается, формирует дух, который является твоим двойником. Именно он помогает не отодвигать трудности, а преодолевать их.

Поэт Евгений Евтушенко как-то позвонил мне и сказал, что эта моя идея способствовала рождению его стихотворения:

"… и тот незабвенный, который 
со всеми идёт, кто идёт".

Когда идея становится частью плоти, тогда формируется дух. Вот этот дух и надо преподнести детям. Им нравятся изучать такие вещи как золотое сечение, пропорции. И я готов влюбить в это тех, у кого есть сердце и совесть. А кто не хочет химии, физики или математики, тот может найти пропорции в живописи, в личном общении.

Мой папа не имел образования, но когда я с ним толковал, видел новую архитектуру слов. Каждое слово обладает радиоактивностью, и сейчас я стал щедро делиться этим с детьми.

В числе нет фальши, числа создают ансамбль, и этот ансамбль рождает внутри тебя аплодисменты, которые позволяют тебе считать быстрее компьютера. Я демонстрирую это детям – они считают на компьютерах, а я – в уме. Я в абсолютно открытой форме выдаю детям всю вместимость своей души. Когда я ухожу, они аплодируют, и эти детские аплодисменты потом долго висят у меня на ушах, вдохновляют. Убежден, что нет неодаренных детей, есть неодаренные взрослые, особенно в высших учебных заведениях, с разным количеством дипломов, которые ничего не весят. 50 лет занимаясь детками, я получил такое количество эмоций!

Я считаю, что внутренний мир человека формируется с помощью таких "святостей" как числа или музыка, которая в свое время, кстати, была одним из разделов математики. Потом она оказалась выше, чем математика. У математики логика главное, а музыка – выше, чем логика.

Я иногда устанавливаю стипендии детям, которые задали каверзный вопрос, из своей зарплаты. Брать деньги у чиновников сложно - нужно проходить бесконечные комиссии, отвечать на вопросы, составлять отчеты. Я же могу получать меньшую зарплату, отдавая часть денег в честь хорошего вопроса, в честь каких-то людей. Это неотъемлемая честь моей жизни – дети и мои учителя, старики, из которых я соткан.

- В вашем кабинете висит плакат с цитатой Альберта Эйнштейна "За вещами должно быть еще что-то". Чем вас мотивирует эта фраза, что, по-вашему, должно стоять выше вещей? 
 

- Эйнштейн сказал эту фразу, когда был еще юнцом и увидел, как двигается магнитная стрелка на компасе. Он тогда совершенно обезумел от радости - вроде никто не толкает, а стрелка движется. У меня там наверху еще есть формула неопределенности. Задача и в жизни, и в науке заключается в том, как измерить неопределенность и сделать ее определенной.

В моей жизни большую роль играют символы. Миром правят символы. Мир не управляется ни числами, ни идеями, он управляется процессами, которые находятся вне пределов познания. Во времена Эйнштейна были люди равные ему, но сам Эйнштейн был как океан. Он даже написал собственный некролог, считая, что смерть это не основание для страха, поскольку страх всегда связан с непониманием. Даже есть поговорка: "Смерть – это долг, который ты должен в конце концов заплатить".

Эйнштейн, в моем представлении, это вообще не человек, а идея. Когда умер академик Игорь Тамм, его ученики придумали единицу измерения порядочности и назвали его "один Тамм". Думаю, что нечто подобное произойдет и с Эйнштейном, и с другими людьми, которые не оставляют человечество в одиночестве. Нас спасают такие великаны. Они многое вытерпели в жизни. У меня даже была картотека самых несчастных людей, которых знает вся планета. Давид Гурамишвили из известных мне был самым несчастным (Грузинский поэт принимал участие в нескольких военных кампаниях, пережил похищение разбойниками, плен, тяжелое ранение. Столь же драматична судьба его сочинений, отмеченных трагическим мировоззрением и мистической глубиной, - прим ред.)  Гурамишвили сделал свои несчастья достоянием культуры, науки. Каждый бывает счастлив в объятьях идей. Одиночество - неизбежное состояние человека, который считает мысль самым главным.

Я не был влюблен в марксизм-ленинизм, от меня это отскакивало, как и люди, которые поют Интернационал. Я видел в этом абсолютную пустоту. Внешнее оправдание, не имеющее никакой внутренней сути. А с сегодняшними детьми, студентами, молодыми исследователями я хочу переживать такой грандиозный праздник, который называется мысль.

- Один из афоризмов, которые СМИ считают вашим взглядом на науку, гласит: "Кризис науки начинается тогда, когда ученых много, а заказчиков нет". Можно ли утверждать, что в современном мире налицо дефицит заказчиков и, напротив, перепроизводство ученых?

- Я был совсем молодым человеком, когда попытался расписать проблему "заказчики/исполнители" на математическом уровне. В отношениях заказчика и исполнителя всегда есть какая-то доля надувательства. Допустим, у нас есть заказчик, желающий получить торпеду, которая бесшумно идет с сумасшедшей скоростью. Он так хочет и у него есть деньги. Исполнитель думает, может ли вообще существовать то, что хочет заказчик. Я стал разрабатывать модель – существует ли вообще в природе возможность создать такой заказ. Но это идеальная часть, а реальная часть такова - заказчик потихонечку снижает некоторые требования. Великая радость быть заказчиком и исполнителем в одном лице. Огромное количество неудобств и даже проблем, которые есть в мире, связаны с тем, что заказчик и исполнитель – это дуэт.

- Расскажите о своей идее детского Духовного планетария.

- Время от времени я развожу у своего дома большой костер и приглашаю людей, которое думают, читают стихи, а я им рассказываю, например, кому впервые пришла в голову мысль взвесить огонь и почему около огня нельзя с ума сходить, но сильно их не нагружаю. Там я и подумал, что должен быть музей в виде условного костра.

Проект я делаю вместе с Санкт-Петербургским планетарием и мечтаю, чтобы дети, придя в музей, услышали ученых, которые могут хорошо упаковать свои мысли.

У меня рядышком с работой есть небольшой домик, и я с властями начал вести переговоры о том, чтобы там устроить этот музей. Правда, пока я договариваюсь с одними чиновниками, их снимают, потом им на смену приходят другие, и все приходится начинать заново.

Поэтому пока музей существует теоретически, но я надеюсь, что проект все-таки будет реализован. Кто-нибудь поймет, что это надо детям. Я вообще нервничаю, когда говорят, что одни дети одаренные, а другие идиоты. Дети все до единого одаренные, просто надо найти в них "бубенчик", который зазвенит. Так что планетарий связан с источником моей расположенности к детям.

- Каково ваше отношение к истории как науке и как "книге жизни"?

- Я считаю, что нужно в совершенстве знать историю мысли. Все остальные истории – кто когда кого прихлопнул, кто с кем воевал - от меня отскакивают. В школе должен быть такой предмет – история мысли. У меня есть несколько подборок, которые начинают историю мысли с Галилея, придумавшего мысленный аппарат, впервые приведший человечество к пониманию бесконечно малого. Ни в каких книгах этого явно не прочтешь.

Я хорошо знаю историю мысли, историю поэзии, историю культуры, музыки – это то, что возвеличивает человека. Историк – вообще очень опасный человек, историк как бы прогнозирует назад. Осведомленный историк заставляет нас жить в его мире. Но не надо жить в его мире. Надо жить в мире идей, научных, музыкальных, архитектурных. Мне всегда по кайфу сама мысль – откуда она родилась, как она цветет, как развивается, ее похороны, ее возрождение.