Стареющая, сокращающаяся и исключительно мужская монархия - точная копия японского общества

Стареющая, сокращающаяся и исключительно мужская японская монархия представляет собой точную копию общества в целом, пишет The Diplomat. В нынешних условиях только мужчины и только по мужской линии могут взойти на Хризантемовый трон в Японии. Закон об императорском дворе от 1947 года гласит, что женщины-члены семьи теряют свой королевский статус после замужества. Сыновья, рожденные ими, также не имеют права стать императором.

С 13 женщинами среди 18 ныне живущих членов королевской семьи нынешние правила серьезно ограничивают линию преемственности. В 2019 году бывший император Акихито (сейчас ему 87 лет) отрекся от престола, сославшись на усталость. Когда на престол взошел его сын Нарухито (61), брат нового императора, наследный принц Акисино (55), и племянник, 14-летний принц Хисахито, остались единственными двумя возможными наследниками.

Другому подходящему кандидату, принцу Хитачи, дяде императора Нарухито, 85 лет. Таким образом, на плечи молодого принца Хисахито и любого его будущего партнера оказывается огромное давление по продолжению передачи трона следующему поколению мужчин.

С каждым королевским браком женщины-члена семьи резерв монархии уменьшается на единицу. Ответственность за зачастую обременительный набор императорских обязанностей все больше сосредотачивается на быстро сокращающейся группе.

В марте правительство Ёсихидэ Суги созвало экспертную группу специалистов по имперскому дому, чтобы обсудить способы обеспечения преемственности монархии. Опросы показывают, что общественность в подавляющем большинстве поддерживает интеграцию женщин. Тем не менее мощные консервативные фракции в правящей ЛДП продолжают подрывать любые надежды на прогрессивные изменения.

Почему так? Многие указывают на традиции и тысячелетние усилия по сохранению (за десятью заметными исключениями) перехода власти от мужчины к мужчине как причину продолжающегося игнорирования женщин. Они выступают за реинтеграцию всех ветвей королевской семьи, изгнанных во время послевоенной оккупации США, как средство укрепления линии наследования от мужчины к мужчине.

Такие аргументы подчеркивают громкие гендерные стереотипы, которые формируют восприятие социальных ролей женщин и мужчин в Японии. Политолог и активист Миура Мари пишет о том, что ”в обществе сложилось стойкая убежденность в том, что политика является мужской сферой деятельности”. И хотя роль императора в значительной степени символична, гендерные стереотипы, которые возвышают мужчин на руководящие роли и побуждают женщин придерживаться традиционных поведенческих норм ”хорошая жена и мудрая мать”, что ограничивает представления о том, кто может и должен стать номинальным главой нации.

Стареющая, сокращающаяся и исключительно мужская японская монархия представляет собой точную копию общества в целом. Демографический кризис хорошо задокументирован. Статистические данные, опубликованные в августе 2020 года, показывают, что возрастная группа старше 65 сейчас составляет 28,41% от общей численности населения, что делает Японию ”сверхстарой” страной. Коэффициент рождаемости упал до 1,38 рождений на женщину, что намного ниже, чем 2,1 рождения, необходимые для поддержания нынешнего населения в 126 млн человек.

Если нынешние темпы сокращения населения будут останутся теми же, то к 2050 году общая численность населения упадет ниже 100 млн человек. К 2040 году рабочая сила сократится на 20%. Такие отрасли, как строительство и здравоохранение, уже страдают от серьезной нехватки рабочей силы, в то время как крупные отрасли страны, автомобилестроение и электроника, могут рассчитывать только на одного отечественного кандидата на каждые 1,5 рабочих места.

Тем не менее традиционный образ мышления, препятствующий престолонаследию среди женщин, до сих пор не позволял сменявшим друг друга администрациям признать наиболее прагматичный выход из этой затруднительной ситуации, а именно пересмотр иммиграционной политики.

На сегодняшний день иммигрантское население Японии - 1,75% от общей численности по сравнению с 16,1% в Германии и 21% в Канаде - остается, по стандартам членов ОЭСР, исключительно низким. До недавнего времени не было почти никакой перспективы предоставления разрешения на въезд для кого-либо, кроме высококвалифицированных специалистов-техников в определенных отраслях. В апреле 2019 года продолжающееся снижение местной рабочей силы побудило администрацию Синдзо Абэ ослабить иммиграционный контроль. Решение разблокировало дорогу для 345 000 ”работников с особыми навыками” в 14 секторах, включая гостиничный бизнес и общественное питание.

Однако до сих пор популярность пятилетней инициативы не оправдала надежд. В течение первых шести месяцев было выдано только 1621 виза для работников-специалистов. Эксперты обнаружили, что различные проблемы с адаптивностью, не в последнюю очередь трудности с изучением японского языка, сдерживают потенциальных кандидатов.

Еще одна проблема - отсутствие помощи по решению вопросов с образованием, пенсиями и налогами. Невозобновляемая пятилетняя виза также запрещает рабочим привозить свои семьи. Продвигая изменения, бывший премьер-министр Синдзо Абэ настаивал, что ”не является сторонником традиционной иммиграционной политики”. Он просто ”одалживал” иностранных рабочих, чтобы временно заполнить пробелы на рынке труда. Рабочие приезжают на условии, что не останутся в стране навсегда.

Такие заверения помогают развеять опасения избирателей, что усиление иммиграции может привести к росту преступности и подрыву традиционных культурных ценностей. Однако иммиграционная политика, основанная на таком краткосрочном подходе, малоэффективна для решения долгосрочной проблемы хронической убыли населения.

Для профессора Грации Лю-Фаррер, азиатского эксперта по иммиграции, очевидное отсутствие желания интегрировать рабочих-иммигрантов является симптомом маргинализированной этнонационалистической точки зрения, которая ограничивает понимание того, что значит быть японцем: ”Послевоенное экономическое восстановление Японии во многом зависело от ее внутренней рабочей силы. С экономическим бумом Япония вернула себе уверенность как нации. Экономический успех был связан с презентацией себя, от которой страна никогда не отступала”.

Политики не хотят видеть многокультурную и многоэтническую Японию. Тем не менее национальным институтам, от систем занятости и обучения до сферы труда и образования предстоит адаптироваться к глобальной мобильности рабочей силы и общему социокультурному разнообразию. 

Несмотря на вялые попытки увеличить рабочую силу, Япония остается страной, враждебной к масштабной иммиграции. Вместо того, чтобы активно работать над изменением подобной репутации, политики ищут другие решения. Реинтеграция пенсионеров заполняет пробелы в наименее трудоемких отраслях. Увеличение финансирования робототехники ускоряет темпы автоматизации. Однако, как и предложения по возвращению ”отрубленных” ветвей императорского генеалогического древа, подобные планы предлагают лишь частичные решения гораздо более широкой социальной проблемы.

В случае монархии гендерные стереотипы ставят под угрозу будущее института. Интеграция женщин не только укрепит план королевского престолонаследия, но и станет мощным сигналом к переменам, направленным на увеличение представительства женщин в обществе в целом.

Для Японии  понятие ”японскости” не позволяет политикам и широкой общественности признать иммиграцию как практическое решение проблемы быстрого сокращения численности населения. Эффективная интеграция потенциально растущего иммигрантского населения не только обеспечит будущее страны, но и откроет путь к более адаптивной и разнообразной Японии.